(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  В школе я дру­жи­ла с Лялей Ива­шо­вой и Машей За­вья­ло­вой.

(2)  Маша умела всё: ри­со­вать, петь, хо­дить на руках. (3)  Со­рев­но­вать­ся с ней было бес­смыс­лен­но, как с Лео­нар­до да Винчи. (4)  Учи­те­ля могли бы ста­вить ей пятёрки, не вы­зы­вая к доске. (5)  Она бес­по­щад­но экс­пе­ри­мен­ти­ро­ва­ла на себе самой: то вы­ду­мы­ва­ла причёску, ко­то­рую впол­не можно было вы­дви­нуть на пре­мию по раз­де­лу ар­хи­тек­тур­ных со­ору­же­ний, то изоб­ре­та­ла юбку с таким ко­ли­че­ством скла­док, что на ней хо­те­лось сыг­рать, как на гар­мо­ни.

(6)  Маша со­чи­ня­ла стихи и за­бы­ва­ла их на тет­рад­ных об­лож­ках, на про­мо­каш­ках. (7)  Я со­би­ра­ла чет­ве­ро­сти­шия, ста­ви­ла внизу даты, пря­та­ла их, сбе­ре­гая для потом­ства, а мно­гие пом­ни­ла на­и­зусть.

(8)  С мо­цар­тов­ской лёгко­стью Маша пе­ре­ла­га­ла свои стихи на му­зы­ку и ис­пол­ня­ла их под ги­та­ру.

(9)  Лицо её было по­движ­ным, как у кло­у­на: она и им рас­по­ря­жа­лась без на­ту­ги. (10)  Разо­ча­ро­ва­ние, вос­торг, изум­ле­ние  — все эти чув­ства сме­ня­ли друг друга, не остав­ляя места не­опре­делённо­сти. (11)  От­сут­ствие од­но­об­ра­зия и было Ма­ши­ным об­ра­зом.

(12)  Никто не счи­тал Машу чем­пи­он­кой клас­са по «мно­го­бо­рью», так как она ни с кем не бо­ро­лась, по­сколь­ку её пер­вен­ство было бес­спор­ным.

(13)  Во всём, кроме жен­ствен­но­сти и кра­со­ты: тут пер­вой счи­та­лась Ляля.

(14)  Кра­си­вые жен­щи­ны даже во сне не за­бы­ва­ют, что они кра­си­вы. (15)  Кра­са­ви­цы при­вы­ка­ют к жерт­вен­но­му по­кло­не­нию и уже не могут без него об­хо­дить­ся. (16)  Ляля вос­хищённых взо­ров не за­ме­ча­ла, и они от этого ста­но­ви­лись ещё вос­хищённее.

(17)  Мне самой от по­клон­ни­ков не при­хо­ди­лось обо­ро­нять­ся  — и я обо­ро­ня­ла от них Лялю.

—  (18)  Не живи чужой жиз­нью!  — уго­ва­ри­ва­ла меня мама, видя это.

(19)  Маше су­ли­ли чин ака­де­ми­ка, Ляле  — по­ко­ри­тель­ни­цы силь­но­го пола и со­зда­тель­ни­цы счаст­ли­вой семьи, а я про­сто была их по­дру­гой. (20)  Мне ни­че­го не су­ли­ли.

(21)  Я гор­ди­лась Ля­ли­ной кра­со­той и Ма­ши­ны­ми та­лан­та­ми более гром­ко, чем соб­ствен­ны­ми до­сто­ин­ства­ми, имен­но по­то­му, что эти до­сто­ин­ства были всё-таки не моими: в не­скром­но­сти меня об­ви­нить не могли.

—  (22)  Ты про­дол­жа­ешь жить чужой жиз­нью, вос­тор­га­ешь­ся не сво­и­ми успе­ха­ми,  — кон­ста­ти­ро­ва­ла мама.

—  (23)  Это, по-⁠тво­е­му, плохо?  — уди­ви­лась я.

—  (24)  Сиять отражённым све­том?  —  (25)  Она за­ду­ма­лась и по­вто­ри­ла то, что я уже слы­ша­ла от неё:

—  Смот­ря чьим све­том!

* Алек­син Ана­то­лий Ге­ор­ги­е­вич (род. в 1924 г.)  — пи­са­тель, дра­ма­тург. Его про­из­ве­де­ния, такие как «Мой брат иг­ра­ет на клар­не­те», «Дей­ству­ю­щие лица и ис­пол­ни­те­ли», «Тре­тий в пятом ряду» и др., по­вест­ву­ют глав­ным об­ра­зом о мире юно­сти.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.

(1)  Ста­лин­град без­жа­лост­но бом­би­ли день и ночь.

(2)  В один из дней Чу­я­но­ву по­зво­нил Во­ро­нин.

—  (3)  Беда!  — со­об­щил он.  — (4)  Утром один гад из об­ла­ков вы­вер­нул­ся и сва­лил фу­гас­ку в пол­тон­ны прямо... прямо на завод, где, сам зна­ешь, сколь­ко на­ро­ду со­бра­лось.

(5)  Уби­тых по­хо­ро­ни­ли, ра­не­ных раз­вез­ли по боль­ни­цам, но в мёртвом зда­нии за­во­да оста­лась де­вуш­ка  — Нина Пет­ру­ни­на. (6)  Жива! (7)  Но вы­та­щить её нет сил. (8)  Ей ноги сте­ной при­да­ви­ло, а стена едва дер­жит­ся. (9)  Ка­жет­ся, чуть дохни на неё  — и разом об­ру­шит­ся. (10)  Сем­на­дцать лет. (11)  Жить хо­чет­ся. (12)  Кра­си­вая... уж боль­но девка-⁠то кра­си­вая!

—  (13)  Спа­сти надо!  — крик­нул Чу­я­нов.  —  (14)  Во что бы то ни стало. (15)  Я сам при­еду. (16)  Сей­час же.

(17)  Люди тогда уже при­вык­ли к смер­ти, и, ка­за­лось бы, что им ещё одна? (18)  Но город взбур­лил, имя Нины стало из­вест­но всем, а рав­но­душ­ных не было. (19)  Всюду, куда ни приди, слы­ша­лось:

—  (20)  Ну как там наша Нина? (21)  Спа­сут ли... вот горе!

(22)  Разве так не бы­ва­ет, что судь­ба од­но­го че­ло­ве­ка, до­се­ле ни­ко­му не из­вест­но­го, вдруг ста­но­вит­ся сре­до­то­чи­ем все­об­ще­го со­стра­да­ния, и мно­же­ство людей оза­бо­чен­но сле­дят за чужой судь­бой, ко­то­рая их вол­ну­ет и в ко­то­рой под­час вы­ра­же­на судь­ба мно­гих.

(23)  Чу­я­нов при­е­хал. (24)  Во­ро­нин ещё из­да­ли крик­нул ему:

—  (25)  Не под­хо­ди близ­ко! (26)  Стена вот-⁠вот рух­нет...

(27)  Нина Пет­ру­ни­на ле­жа­ла спо­кой­но, и Чу­я­нов до конца жизни не забыл её пре­крас­но­го лица, веера её зо­ло­ти­стых волос, а ноги де­вуш­ки, уже раз­дроб­лен­ные, по­ко­и­лись под гро­мад­ной и мно­го­тон­ной мас­сой по­лу­раз­ру­шен­ной за­вод­ской стены, ко­то­рая едва-⁠едва дер­жа­лась. (28)  Здесь же си­де­ла и мать Нины.

(29)  Чу­я­нов лишь паль­ца­ми кос­нул­ся её плеча, ска­зал:

—  (30)  Сей­час при­едут... укол сде­ла­ют, чтобы не му­чи­лась.

(31)  Нину кор­ми­ли, всё время де­ла­ли ей бо­ле­уто­ля­ю­щие уколы, и время от вре­ме­ни она спра­ши­ва­ла:

—  (32)  Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)  Яви­лись доб­ро­воль­цы  — сол­да­ты из гар­ни­зо­на.

—  (34)  Ре­бя­та,  — ска­зал им Чу­я­нов,  — как хо­ти­те, а де­ва­ху надо вы­та­щить. (35)  Ор­де­нов вам не по­су­лю, но обе­дать в сто­ло­вой об­ко­ма бу­де­те... (36)  Вы­ру­чай­те!

(37)  Лучше мне не ска­зать, чем ска­за­ли оче­вид­цы: «Шесть дней про­дол­жа­лась смер­тель­но опас­ная ра­бо­та. (38)  Бойцы осто­рож­но вы­би­ва­ли из стены кир­пи­чик за кир­пи­чи­ком и тут же на место каж­до­го вы­би­то­го кир­пи­ча ста­ви­ли под­пор­ки». (39)  Кир­пич за кир­пи­чом  — укол за уко­лом. (40)  На­ко­нец Нину из­влек­ли из-под раз­ру­шен­ной стены.

(41)  На­вер­ное, ска­за­лось дав­нее и при­род­ное свой­ство рус­ских людей  — со­пе­ре­жи­вать и со­стра­дать чу­жо­му горю; это пре­крас­ное ка­че­ство рус­ско­го на­ро­да, ныне почти уте­рян­ное и раз­ба­за­рен­ное в его мас­со­вом эго­из­ме. (42)  Тогда это ка­че­ство было ещё живо, и оно не раз со­гре­ва­ло люд­ские души... (43)  По­ду­май­те: ведь эти сол­да­ты-⁠доб­ро­воль­цы из ста­лин­град­ско­го гар­ни­зо­на по­ни­ма­ли, что, спа­сая Нину, каж­дую се­кун­ду могли быть по­гребёнными вме­сте с нею под об­ва­лом стены!

* Пи­куль Ва­лен­тин Сав­вич (1928–1990)  — со­вет­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний.