(1)  Костя знал, где ис­кать Чечек. (2)  По хру­стя­щей, под­та­яв­шей тро­пин­ке он прошёл через сад, где ста­рые берёзы и черёмухи по­зва­ни­ва­ли хру­сталь­ны­ми об­ле­де­не­лы­ми вет­ка­ми. (3)  Бур­ный ручей, бе­гу­щий с гор, ни­ко­гда не за­мер­за­ю­щий, шумел и свер­кал среди мол­ча­ли­вых бе­ре­гов. (4)  На вы­со­ком бе­ре­гу ручья, на по­ва­лен­ном бурей де­ре­ве, си­де­ла Чечек. (5)  Костя из­да­ли уви­дел её ша­поч­ку с ма­ли­но­вой ки­сточ­кой. (6)  Она си­де­ла, угрю­мо съёжив­шись, в своём ов­чин­ном по­лу­шуб­ке и, на­су­пив тон­кие брови, со­сре­до­то­чен­но гля­де­ла на отдалённые, го­лу­бе­ю­щие в небе вер­ши­ны. (7)  «Как сне­гирь сидит»,  — усмех­нул­ся Костя; он подошёл и сел на де­ре­во рядом с Чечек.

(8)  Не­сколь­ко се­кунд они молча, без улыб­ки смот­ре­ли друг на друга.

—  (9)  Кен­скин, ты что?  — ска­за­ла Чечек. (10)  И, вспом­нив, как Ко­стин отец при каж­дой встре­че спра­ши­ва­ет: «Ну, Чечек, как твои дела?»  — она, ста­ра­ясь быть веж­ли­вой, спро­си­ла:

—  (11)  Как твои дела, Кен­скин?

—  (12)  Мои дела ни­че­го,  — от­ве­тил Костя, су­ро­во по­гля­ды­вая на неё,  — а вот твои, од­на­ко, ни­ку­да не го­дят­ся.

—  (13)  Ну, а что я сде­ла­ла?  — за­кри­ча­ла Чечек, и смуг­лые щёки её густо по­ро­зо­ве­ли.

—  (14)  Ну, а что? (15)  По­ду­ма­ешь  — со­чи­не­ние! (16)  Что, я его у Лиды укра­ла, что ли?

—  (17)  Укра­ла.

—  (18)  Нет, я её тет­рад­ку об­рат­но по­ло­жи­ла.

—  (19)  Тет­рад­ку по­ло­жи­ла, а её труд, её мысли взяла. (20)  И не при­тво­ряй­ся, будто не по­ни­ма­ешь!

—  (21)  Её мысли?..  — рас­те­рян­но по­вто­ри­ла Чечек.

—  (22)  Да, её мысли. (23)  А зачем? (24)  Разве у тебя своих нет? (25)  У тебя и своих полно. (26)  И вот сей­час Марфа Пет­ров­на чи­та­ет два оди­на­ко­вых со­чи­не­ния! (27)  Придёт в класс, спро­сит: (28)  «Кто у кого спи­сал?» (29)  Ну, что ты тогда ска­жешь? (30)  Вот и придётся перед всем клас­сом при­зна­вать­ся.

—  (31)  При­зна­вать­ся?

—  (32)  Ну да! (33)  И при­зна­ешь­ся. (34)  А как же? (35)  Од­на­ко хо­ро­шо ли это тебе будет?

—  (36)  Со­всем плохо...  — про­шеп­та­ла Чечек.

—  (37)  Ко­неч­но, со­всем плохо,  — ска­зал Костя.  —  (38)  Но то, что ты сде­ла­ла, ещё хуже. (39)  Ну, да ни­че­го, умела спо­ткнуть­ся  — умей и на ноги встать.

(40)  По­мол­чав, Чечек ска­за­ла:

—  (41)  Если бы никто не знал, тогда бы по­луч­ше было. (42)  Прав­да, Кен­скин?

—  (43)  Нет,  — от­ве­тил Костя,  — всё равно так же плохо: со­чи­не­ние-то ведь кра­де­ное. (44)  Чечек опу­сти­ла го­ло­ву и, от­то­пы­рив пух­лые губы, молча пе­ре­би­ра­ла шёлко­вую ма­ли­но­вую ки­сточ­ку, ко­то­рая спа­да­ла ей на плечо.

—  (45)  Зна­ешь что,  — по­ду­мав, ска­зал Костя,  — зайди к Марфе Пет­ров­не и всё ей объ­яс­ни. (46)  И со­всем не­че­го тут си­деть одной: по­дру­ги тебя ищут, так что вста­вай, беги!

(47)  Костя встал, и Чечек вско­чи­ла, хва­тая порт­фель:

—  (48)  Кен­скин, я к Марфе Пет­ров­не пойду и всё рас­ска­жу! (49)  А потом возь­му да новое со­чи­не­ние на­пи­шу  — прав­да, Кен­скин?

(50)  Костя ис­ко­са по­гля­дел на её по­ве­се­лев­шее лицо и чуть-⁠чуть усмех­нул­ся:

—  (51)  Эх ты, бу­рун­дук!

—  (52)  Хо, бу­рун­дук!  — за­сме­я­лась Чечек.  —  (53)  А что, у меня разве на спине по­лос­ки есть? (54)  Меня мед­ведь не гла­дил!

(55)  Чечек, под­пры­ги­вая, по­бе­жа­ла по до­рож­ке. (56)  А Костя шёл мед­лен­но и тёплыми го­лу­бы­ми гла­за­ми за­дум­чи­во гля­дел на синие ку­соч­ки неба, све­тя­щи­е­ся среди об­ла­ков, на скло­ны гор с об­на­жив­ши­ми­ся кам­ня­ми, на тихие лист­вен­ни­цы, ко­то­рые, слов­но творя ве­ли­кую тайну, уже гнали к вер­ши­нам живые соки и го­то­ви­ли ма­те­ри­ал для своих пур­пу­ро­вых ши­ше­чек, чтобы успеть во­вре­мя на­ря­дить­ся и тор­же­ствен­но встре­тить весну.

* Лю­бовь Фёдо­ров­на Во­рон­ко­ва (1906−1976)  — со­вет­ская пи­са­тель­ни­ца, автор мно­гих дет­ских книг и цикла ис­то­ри­че­ских по­ве­стей для детей.