(1)  Вспо­ми­ная все обиды, нанесённые ей, со­ба­ка не до­ве­ря­ла людям, ко­то­рые хо­те­ли её при­лас­кать, под­жав хвост, убе­га­ла, а ино­гда со зло­бой на­бра­сы­ва­лась на них, пы­та­ясь уку­сить.

(2)  При­е­хав­шие дач­ни­ки были очень доб­ры­ми лю­дь­ми, а то, что они были да­ле­ко от го­ро­да, ды­ша­ли хо­ро­шим воз­ду­хом, ви­де­ли во­круг себя всё зелёным, го­лу­бым и без­злоб­ным, де­ла­ло их ещё доб­рее. (3)  Теп­лом вхо­ди­ло в них солн­це и вы­хо­ди­ло сме­хом и рас­по­ло­же­ни­ем ко всему жи­ву­ще­му. (4)  Спер­ва они хо­те­ли про­гнать со­ба­ку, по­то­му что она ры­ча­ла при их при­бли­же­нии и пы­та­лась уку­сить, но потом при­вык­ли и ино­гда по утрам вспо­ми­на­ли:

—  (5)  А где же наша Ку­са­ка? (6)  И это новое имя «Ку­са­ка» так и оста­лось за ней.

(7)  С каж­дым днем Ку­са­ка на один шаг умень­ша­ла про­стран­ство, от­де­ляв­шее её от людей, при­смат­ри­ва­лась к их лицам и усва­и­ва­ла их при­выч­ки. (8)  Лёля окон­ча­тель­но ввела её в счаст­ли­вый круг от­ды­ха­ю­щих и ве­се­ля­щих­ся людей.

(9)  Де­воч­ка звала со­ба­ку к себе:

— (10)  Ку­сач­ка, пойди ко мне! (11)  Ну, хо­ро­шая, ну, милая, пойди! (12)  Са­ха­ру хо­чешь? (13)  Ну, пойди же!

(14)  Но Ку­са­ка не шла: бо­я­лась. (15)  И осто­рож­но, го­во­ря так лас­ко­во, как это можно было, Лёля по­дви­га­лась к со­ба­ке и сама бо­я­лась: вдруг уку­сит.

—  (16)  Я тебя люблю, Ку­сач­ка, я тебя очень люблю. (17)  У тебя такой хо­ро­шень­кий носик и такие вы­ра­зи­тель­ные глаз­ки. (18)  Ты не ве­ришь мне, Ку­сач­ка?

(19)  И Ку­сач­ка по­ве­ри­ла: вто­рой раз в своей жизни пе­ре­вер­ну­лась на спину и за­кры­ла глаза, не зная, уда­рят её или при­лас­ка­ют. (20)  Но её при­лас­ка­ли. (21)  Ма­лень­кая тёплая рука при­кос­ну­лась не­ре­ши­тель­но к шер­ша­вой го­ло­ве и, слов­но это было зна­ком не­от­ра­зи­мой вла­сти, сво­бод­но и смело за­бе­га­ла по всему шер­сти­сто­му телу, тор­мо­ша, лас­кая и ще­ко­ча.

—  (22)  Мама, дети! (23)  Гля­ди­те: я лас­каю Ку­са­ку!

(24)  Когда при­бе­жа­ли дети, шум­ные, звон­ко­го­ло­сые, быст­рые и свет­лые, как ка­пель­ки раз­бе­жав­шей­ся ртути, Ку­са­ка за­мер­ла от стра­ха и бес­по­мощ­но­го ожи­да­ния: она знала, что, если те­перь кто-⁠ни­будь уда­рит её, она уже не в силах будет впить­ся в тело обид­чи­ка сво­и­ми ост­ры­ми зу­ба­ми: у неё от­ня­ли её не­при­ми­ри­мую злобу. (25)  И когда все на­пе­ре­рыв стали лас­кать её, она долго ещё вздра­ги­ва­ла при каж­дом при­кос­но­ве­нии лас­ка­ю­щей руки, и ей боль­но было от не­при­выч­ной ласки, слов­но от удара.

(26)  Но те­перь не про­хо­ди­ло часа, чтобы кто-ни­будь из под­рост­ков или детей не кри­чал:

—  (27)  Ку­сач­ка, милая Ку­сач­ка, по­иг­рай! (28)  И Ку­сач­ка вер­те­лась, ку­выр­ка­лась и па­да­ла при не­смол­ка­е­мом весёлом хо­хо­те. (29)  Её хва­ли­ли и жа­ле­ли толь­ко об одном, что при по­сто­рон­них людях, при­хо­див­ших в гости, она не хочет по­ка­зать своих штук и убе­га­ет в сад или пря­чет­ся под де­ре­вян­ной тер­ра­сой.

(30)  Всею своею со­ба­чьей душою рас­цве­ла Ку­са­ка, и это из­ме­ни­ло её до не­узна­ва­е­мо­сти. (31)  У неё было имя, на ко­то­рое она стре­мглав не­с­лась из зелёной глу­би­ны сада; она при­над­ле­жа­ла людям и могла им слу­жить. (32)  Разве не­до­ста­точ­но этого для сча­стья со­ба­ки? (33)  Длин­ная шерсть, пре­жде ви­сев­шая ры­жи­ми, су­хи­ми кос­ма­ми и на брюхе вечно по­кры­тая за­сох­шею гря­зью, очи­сти­лась, по­чер­не­ла и стала лос­нить­ся, как атлас.

(34)  Но страх, на­вер­ное, не со­всем ещё вы­па­рил­ся огнём ласк из её серд­ца, и вся­кий раз при виде людей, при их при­бли­же­нии, она те­ря­лась и ждала по­бо­ев. (35)  И долго ещё вся­кая ласка ка­за­лась ей не­ожи­дан­но­стью, чудом, ко­то­ро­го она не могла по­нять и на ко­то­рое она не могла от­ве­тить, по­то­му что не умела лас­кать­ся. (36)  Един­ствен­ное, что могла Ку­са­ка, это упасть на спину, за­крыть глаза и слег­ка за­виз­жать. (37)  Но этого было мало, это не могло вы­ра­зить её вос­тор­га, бла­го­дар­но­сти и любви.

* Ан­дре­ев Лео­нид Ни­ко­ла­е­вич (1871–1919)  — рус­ский пи­са­тель, пред­ста­ви­тель Се­реб­ря­но­го века рус­ской ли­те­ра­ту­ры.