(1)  И вот по­явил­ся в моей жизни Пав­лик. (2)  У дво­ро­вых и у школь­ных ребят на­все­гда за­се­ло в па­мя­ти, что в нашей паре я был ве­ду­щим, а Пав­лик  — ве­до­мым. (3)  Это оста­лось с той поры, когда я «вво­дил Пав­ли­ка в свет»  — спер­ва во дворе, потом в школе, где он ока­зал­ся на по­ло­же­нии чу­жа­ка.

(4)  На самом деле ду­шев­ное пре­вос­ход­ство было на сто­ро­не Пав­ли­ка. (5)  Моё дол­гое при­я­тель­ство с Митей не могло прой­ти бес­след­но: я при­вык к из­вест­но­му мо­раль­но­му со­гла­ша­тель­ству, а про­ще­ние пре­да­тель­ства не­мно­гим от­ли­ча­ет­ся от са­мо­го пре­да­тель­ства. (6)  Пав­лик не при­зна­вал сде­лок с со­ве­стью, тут он ста­но­вил­ся бес­по­ща­ден. (7)  Нам было лет по че­тыр­на­дцать, когда я на своей шкуре ис­пы­тал, на­сколь­ко не­при­ми­ри­мым может быть мяг­кий, по­кла­ди­стый Пав­лик.

(8)  Я не­пло­хо знал не­мец­кий, до­маш­них за­да­ний ни­ко­гда по этому пред­ме­ту не го­то­вил, но од­на­ж­ды на­стал и мой черёд, когда Елена Фран­цев­на ни с того ни с сего вы­зва­ла меня к доске, будто са­мо­го ря­до­во­го уче­ни­ка, и ве­ле­ла чи­тать сти­хо­тво­ре­ние.

—  (9)  Какое сти­хо­тво­ре­ние? (10)  Меня же не было в школе, я болел.

(11)  Она стала ли­стать класс­ный жур­нал.

—  (12)  Со­вер­шен­но верно, ты от­сут­ство­вал, а спро­сить у то­ва­ри­щей, что за­да­но, не до­га­дал­ся?

(13)  И я нашёл выход. (14)  О до­маш­них за­да­ни­ях я спра­ши­вал у Пав­ли­ка, а он, на­вер­ное, забыл. (15)  Я так и ска­зал Елене Фран­цев­не с лёгкой усмеш­кой, при­зы­вая и её от­не­стись к слу­чив­ше­му­ся юмо­ри­сти­че­ски.

—  (16)  Встань!  — при­ка­за­ла Пав­ли­ку немка.  —  (17)  Это прав­да?

(18)  Он молча на­кло­нил го­ло­ву, и я тут же понял, что это не­прав­да. (19)  Как раз о не­мец­ком я его и не спра­ши­вал.

(20)  Елена Фран­цев­на, забыв обо мне, пе­ре­нес­ла свой гнев на Пав­ли­ка, а он слу­шал её, по обык­но­ве­нию, молча, не оправ­ды­ва­ясь и не огры­за­ясь.

(21)  Когда, до­воль­ный и счаст­ли­вый, я вер­нул­ся на своё место, Пав­ли­ка не ока­за­лось рядом. (22)  Я огля­нул­ся: он сидел через про­ход по­за­ди меня, и у него были хо­лод­ные, пу­стые глаза.

—  (23)  Ты чего это? (24)  Не стоит из-⁠за этого дуть­ся, ну по­кри­чит и за­бу­дет.

(25)  Он мол­чал и гля­дел мимо меня. (26)  Какое ему дело до Елены Фран­цев­ны, он и ду­мать о ней забыл. (27)  Его пре­дал друг. (28)  Спо­кой­но, обы­ден­но и пуб­лич­но, средь бела дня, ради гро­шо­вой вы­го­ды пре­дал че­ло­век, за ко­то­ро­го он, не раз­ду­мы­вая, пошёл бы в огонь и в воду.

(29)  Почти год дер­жал он меня в от­чуж­де­нии. (30)  Все мои по­пыт­ки по­ми­рить­ся так, «между про­чим», успе­ха не имели. (31)  Ни­че­го не по­лу­ча­лось  — Пав­лик не хотел этого. (32)  Не толь­ко по­то­му, что пре­зи­рал вся­кие об­ход­ные пути, мел­кие улов­ки и хит­ро­сти  — при­бе­жи­ще сла­бых душ, но и по­то­му, что ему не нужен был тот че­ло­век, каким я вдруг рас­крыл­ся на уроке не­мец­ко­го.

* На­ги­бин Юрий Мар­ко­вич (1920–1994)  — пи­са­тель-⁠про­за­ик, жур­на­лист и сце­на­рист. Его про­из­ве­де­ния, по­свя­щен­ные темам войны и труда, вос­по­ми­на­ни­ям дет­ства, судь­бам со­вре­мен­ни­ков, пе­ре­ве­де­ны на мно­гие языки мира.